В первом десятилетии второго тысячелетия, являясь участником гражданского оборота, зарегистрированная в качестве юридического лица, политическая партия была вправе и обязана иметь обособленное имущество1. В силу ст. 25 ФЗ «О некоммерческих организациях» она могла использовать принадлежащее им на праве собственности имущество лишь для достижения тех целей, которые прямо предусмотрены их учредительными документами. Это положение приводилось в ст. 28 ФЗ «О политических партиях».2 В этом смысле правосубъектность партии имела специальный, ограниченный характер. Члены партии не имели не только вещных, но и никаких иных прав на их имущество, а в случае ликвидации созданной ими партии не имели прав на получение своих имущественных взносов. В ст. 28 ФЗ «О политических партиях» было зафиксировано: "Члены политической партии не имеют прав в отношении имущества политической партии". Имущество, оставшееся после удовлетворения требования кредиторов, направляется для использования в целях, предусмотренных учредительными документами в качестве основных целей деятельности политической партии3. Неясность в этом смысле вносила ст. 45 закона о партиях, где устанавливается, что: «В случае ликвидации политической партии ее имущество после завершения расчетов по ее обязательствам передается на цели, предусмотренные уставом и программой политической партии, если ликвидация политической партии осуществлена по решению съезда политической партии»4. Как можно реализовать эту норму, если после ликвидации партии ее устав и программа теряют юридическую силу и руководствоваться документами, утратившими силу, неправомерно?